14 сентября – День земли Балахнинской
18:29 24.08.2019. http://Рабочая-Балахна.РФ
Дорогие друзья! Сегодняшнюю литературную страницу «РБ» мы посвящаем Дню земли Балахнинской и творчеству признанных мастеров слова, любимых многими балахнинцами авторов – Музы Рождественской и Георгия Волкова, написавших замечательные, проникновенные стихи о родном крае.
При жизни они издали только по одному сборнику стихов, и эти сборники давно стали большой редкостью. По вашим многочисленным просьбам, дорогие читатели, мы рады предоставить вам возможность познакомиться с этими стихами.
«Георгий Волков – поэт высокой поэтической культуры. Его стихи – часть природы, они словно не пишутся, а растут, естественны и высоки без высокопарности… Истинное русское слово и чувства несет в своем сердце Георгий Волков, и от этого теплеет на душе», – так написал в предисловии к сборнику «Здесь на росах настояно слово» член союза писателей России А. Фигарев.
«Стихи Музы Рождественской словно напоены запахом луговых трав, созвучны печальному шелесту падающих листьев, звонкой весенней капели, передают роскошь и блеск русской земли… Ее лирику можно назвать исповедью прекрасной женской души, поэтическим дневником ее жизни», – это отзыв о сборнике «Избранное», написанный заслуженным учителем школы РФ Л.С. Маловой.
Дневником жизни можно назвать и лирику Георгия Волкова. В ней – «дела давно минувших дней», узнаваемые приметы давних лет родного Балахнинского края. Дорогие друзья, надеемся, что и у вас потеплеет на душе от этих искренних и выразительных строк.
Муза РОЖДЕСТВЕНСКАЯ
Вечер в деревне
Скрылось солнце за деревьями,
Догорел зари костер.
Ставит вечер за деревнею
Свой сиреневый шатер.
Тишина плывет над хатами,
Дремлют сонные сады.
Тени бледно-синеватые
Притаились у воды.
Гуси до дому торопятся –
Спать пора давным-давно.
А под горкой бани топятся,
Выпуская в двери дым.
От болот и по-над речкою
Поднимается туман,
Бродит белыми овечками
По некошеным лугам.
Я тропинкою росистою
Выйду к Волге, не спеша.
Сторона моя российская,
До чего ты хороша!
Звездопад
Падают звезды! Падают звезды!
Что это? Что это?
К счастью? К беде ли?
Кажется, звоном наполнился воздух
От феерической звездной метели.
Катятся звезды по черному небу,
Падают в травы и гаснут мгновенно.
А расскажу – все подумают: «Небыль!»
И посмеются: «Приснилось, наверно».
Пусть не поверят: не все ли равно мне!
Главное в том, что я видела это,
Что навсегда, навсегда я запомню
Ночь волшебства уходящего лета.
Ржаное поле
Ржаное поле предо мной.
Откуда ты пришло? Из детства?
Мне на тебя не наглядеться,
Не надышаться мне тобой.
Ах, поле, поле, знало б ты,
Как дорог мне твой каждый колос!
Твоих стеблей хрустальный голос,
Вернувший все мои мечты.
Тону душой в твоей прохладной,
Твоей зеленой глубине,
И пробуждается во мне
Оставленная в сердце радость…
Вот и тропинка меж стеблей,
Она такая же, такая,
Таинственная и родная,
Как в юности была моей!
Течет река
Течет игристая река
Из голубого детства,
В реку глядятся облака,
Не могут наглядеться.
Такая в ней голубизна
И чистота такая,
Что глубина видна до дна,
И бродит рыбок стая.
Течет река, а по реке
На лодочке мы двое…
И белый парус вдалеке,
Зовущий за собою.
А я тону в глазах твоих,
В их омутах зеленых.
Как много счастья на двоих,
Безудержно влюбленных!
Георгий ВОЛКОВ
Тополь
Он родом из соседнего столетья.
Зеленый прутик с маленьким ростком
Мой дед, тогда еще двадцатилетний,
Воткнул однажды под своим окном.
Под радугой, под стрехами косыми,
Под тополиным звоном у крыльца –
Здесь отсверкало пятками босыми
Шальное детство моего отца.
Война – души и тела испытанье.
Из цеха возвращаясь в час ночной,
Он находил покой и состраданье,
К стволу прильнув устало головой.
Под этой кроной, ласковой и сильной,
Мои катились золотые дни.
Земля его корней меня носила,
Он душу мою с небом породнил.
Когда же в путь далекий и тернистый,
Я уходил, прощанье торопя,
Мне слышался печальный шепот листьев:
«Я, твой хранитель, буду ждать тебя».
…Дряхлеет тополь. Голыми узлами
Бугрятся корни под моей ногой,
И листья, осветленные грозой,
Уж не звенят, как прежде, бубенцами.
И сердцевину сок весны не полнит.
Но прошлого еще жива в нем быль:
Он помнит все, чего мой дед не помнил,
И мой отец, и я уже забыл.
Уже давно в огни соседских окон
Глядят рябины да семейки лип.
А мне твердят с настырностью жестокой:
«Старик – твой тополь.
Взял бы, да спилил».
Что им сказать?
Про это все? Не стоит…
Подумают: с рассудком не в ладу.
Пусть тополь умирает стоя,
Потом… когда и сам я упаду.
Шофер
Клубилась пыль туманом белыми
На наших улочках косых,
Глядели куры ошалело,
Захлебывались лаем псы.
А мы от радости дрожали,
Когда он вел автомобиль,
И голову сломя бежали,
Из-под колес глотая пыль.
На смятой шинами лужайке
Смиряли мы свой бег и пыл…
Плечистый, в поскрипах кожанки,
Он из кабины выходил.
Степенно обходил машину,
В мотор заглядывал. Потом
Простукивал тугие шины
Чуть запыленным сапогом.
И, подмигнув: мол, дело знаем,
Шел на крыльцо, где мать ждала.
Он был для нас недосягаем,
Как в небесах полет орла.
Ах, как был сладок дух бензинный!
О, если б тронуть руль крутой!
И были матери бессильны
Нас к ночи увести домой.
И каждодневно до заката
Мы осаждали этот двор.
Боготворили бабку Катю
За то, что сын ее – шофер.
А бабка выходила в сени:
«Ребятки, на дворе уж ночь.
Ступайте, не приедет седни…»,
И мы плелись понуро прочь.
Родней нам не было дороги,
Что берегла машинный след.
О, детских душ любовь и боги –
Шоферы довоенных лет!
«Глухая рамень»
А.И. Патрееву
Высокий день стоит, ликуя,
Над синью Волги и Оки…
«Глухою раменью» торгуют
Сегодня книжные лотки.
И я беру, хоть в нашем доме
Уже прописана она,
И мне давным-давно знакомы
Ее героев имена.
…Однажды, отпускным бездельем
И ожиданием томим,
Я снова в неком учрежденье
Случайно повстречался с ним.
Возникнув из табачной тучки,
Он встрепенулся и сказал:
«А расскажи-ка мне, голубчик,
Про балахнинские леса.
Я в тех краях давненько не был,
Но помню… Жив ли тот лесник?
Признаться, так хотелось мне бы…»
А что? Недосказал старик.
Что рассказать? Лесную книжку
Он в ту эпоху сотворил,
Когда я был еще мальчишкой,
Еще под стол пешком ходил.
Вдоль старой лежневой дороги
Поныне ямы глубоки,
Где колдовали углежоги –
Коряжистые мужики.
Ту рамень в нынешнем обличье,
На верст без малого на сто,
Пронзили грохот электричек,
Транзисторы и гул авто.
Мне с прошлым дорого свиданье.
Я дело дедовское чту.
И снова, в новеньком изданье,
«Глухую рамень» перечту.