Жили в землянке, били врага, верили в победу…

В. КАЗАКОВ, научный сотрудник музея п. Б. Козино
Фото автора



5 марта жительнице поселка Большое Козино Екатерине Евграфовне Братановой исполнилось 94 года. Она прожила большую жизнь, юность которой выпала на годы Великой Отечественной войны. Тогда совсем еще юная Катя Братанова оказалась на оккупированной территории и с лета 1941-го до освобождения Смоленской области находилась в партизанском отряде.

Вспоминая те годы, Екатерина Евграфовна признается: «Из довоенной жизни многое позабылось, но то время, которое прожила в лесу, вспоминается порою до мельчайших деталей».

«В 41-м, когда началась война, мне едва исполнилось пятнадцать, – продолжает свой рассказ Е.Е. Братанова. – Жили мы в то время с мамой Еленой Родионовной в небольшой смоленской деревеньке Глазовке, куда переехали после гибели моего папы из Курганской области. Старшего брата – Михаила – взяли в армию, а сестра Валентина еще до войны уехала на Кубань. Когда стали подходить немцы, наша соседка Анна Ивановна сказала: «Нужно вам в лес уходить – не жалуют немцы семьи красноармейцев». Но мама решила остаться, а меня собрала в дорогу.

Жили мы в землянке. Муж Анны Ивановны – Николай Анатольевич Муравьев – был кадровым военным. У них – трехлетняя дочка. И с ними, кроме меня, в лес ушли еще две девчонки примерно моего возраста.

Трудно жили, ведь в землянке холодно и сыро. А пуще того – вши заедали, никакого спасу от них не было. И с продуктами плохо. Потому попросилась я сходить за ягодами. Николай Анатольевич сначала не отпускал, а потом все-таки позволил. Только, говорит, смотри, не заблудись, этот лес тебе не знаком, а главное, не попадись немцам в руки.

Чтобы не заблудиться, я узелки на деревьях вязала. До самой ягодной поляны. Была у меня на голове пилотка солдатская – в нее и собирала. Полную набрала. А полянка, она на холм уходила. И так я увлеклась сбором ягод, что до самого верха дошла...

И вдруг явственно услышала немецкую речь. Тут же упала на землю. Подползла поближе. Там большой лог оказался, в котором стояли танки и машины, и немцев много. Они, судя по тому, как разговаривали и песни горланили, совсем пьяные были.

А мне, ох, как страшно стало. Но взяла себя в руки и потихоньку отползла с вершины холма. А потом побежала обратно к землянке и все рассказала Николаю Анатольевичу. Он меня похвалил – мол, все правильно сделала, а сам быстро собрался и ушел, велев сидеть тихо.

Как потом я узнала, неподалеку от нас находился истребительный батальон Красной армии, оставшийся в тылу врага. По сути – партизанский отряд. В тот же день партизаны уничтожили немцев, а ко мне пришли аж три военных в форме, благодарили за храбрость и обещали наградить боевой медалью, которую я позже получила. Однако велели перебираться в другое место, потому что после разгрома немецкого подразделения здесь оставаться было нельзя.

На новом месте тоже жили в землянке. Только теперь в меньшем составе. Девчонки, которые с нами жили, не выдержали лесной жизни и вернулись домой, в деревню. От нас неподалеку, в таких же землянках, другие люди жили, так же, как и мы, ушедшие в лес из своих деревень. А партизаны-красноармейцы находились немного в отдалении.

Николай Анатольевич к семье приходил редко и уходил порою на несколько дней. Был он подрывником и однажды вернулся тяжело раненный. При этом повторял то и дело, что эшелон он все-таки пустил под откос.
Долго за ним ухаживали, лечили травами, мох прикладывали к кровоточащим ранам. И из отряда люди приходили. Интересовались здоровьем, приносили кое-какие лекарства. А как только стал выздоравливать, тут же пошел выполнять новое партизанское задание. Хотя с той поры стал плохо слышать.

Я девчонкой была боевой, просилась дать мне какое-нибудь задание, но Николай Анатольевич всегда говорил: «Нельзя тебе рисковать. После того, как мы немцев побили, ты у них на заметке». И поэтому в лесу я, главным образом, только тем и занималась, что собирала ягоды и грибы. Но однажды наткнулась на схрон.

На берегу речки были лесины накиданы, а под ними земля проваливается. Я сразу же поняла – здесь что-то есть. Осторожно разгребла землю, а там – оружие всякое, одежда и разные продукты. О том, кто это все здесь оставил, размышлять было некогда. Побежала к партизанам. И опять получила от них большую благодарность.

А после этого мне стали давать поручения – сходить в соседнюю деревню, разведать обстановку, кому-то что-то передать. За геройство это я не считала, но мне всегда были благодарности.
Пока мы в лесу жили, землянки пришлось трижды менять. Второе наше жилище немцы разбомбили. Самолеты прилетели, и бомбы летели со страшным свистом, а потом взрывы вокруг. Когда началось, Николай Анатольевич жене с ребенком и мне велел уходить, а сам остался прикрывать наш отход. И опять был тяжело ранен.

И опять, после того, как его выходили, ушел на задание, с которого уже не вернулся. Он погиб незадолго до прихода Красной армии. Вечная ему память.
А я после освобождения нашей деревни вернулась домой и вскоре узнала о гибели брата Михаила – он на мине подорвался. Тяжело, конечно, нам было, но горевать некогда – надо было работать, восстанавливать то, что разрушено, и поднимать колхоз, чтобы для фронта поставлять зерно и мясо, другие продукты. Чтобы наши красноармейцы были сыты и гнали на запад проклятого супостата…».

О том, как работала Екатерина Евграфовна в колхозе, свидетельствует медаль «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.». А после того, как война закончилась, переехала жить в Ярославскую область, а 17 лет назад – в Большое Козино.